Читать книгу "Босяки и комиссары  - Александр Баринов"

Так из праздных доверительных разговоров с разными людьми я составил общее представление о том, куда же расходится наша продукция. Оказалось, что крупные партии экстази Марво иногда отправлял в США, откуда к нему для переговоров в Таллин вроде бы даже приезжал какой-то важный заказчик. Говорили, будто товар при этом прятали в партиях каких-то электронных приборов. Много таблеток, как рассказывали, он посылал в Испанию — по заказу нескольких крупных эстонских бизнесменов, еще в 90-е поселившихся в Марбелье. По слухам, эти люди очень разбогатели в первые годы после получения Эстонией независимости на каких-то аферах и были близки с кем-то из бывших руководителей страны. Переправляли экстази в Испанию, как я слышал, в большегрузных фурах с разными товарами. Кроме того, говорили, что Марво завел партнеров и во многих других странах, правда об этих сделках никто толком ничего не знал. В любом случае получалось, что бизнес у него шел очень успешно, и нашими таблетками Марво завалил если не полмира, то как минимум пол-Европы, и еще часть Америки в придачу.

Глава VI. Экскурсия в Переславль

Шли недели и месяцы, мы спокойно работали. Предприятие наше процветало, став крупнейшим поставщиком экстази для многих европейских стран. Однако чем больше я узнавал от разных людей о делах Марво, тем сильнее меня одолевало беспокойство.

Я уже рассказывал, что, еще начиная совместный бизнес, мы с Марво условились делить выручку за проданный товар пополам. Никто из других членов его команды с этим не спорил. Все понимали, что без моих технологий, оборудования и способностей они так и остались бы мелкими кустарями. Когда же мы изготовили первые крупные партии «экстази», Марво, получив за них деньги, сообщил, что теперь договорился продавать таблетки оптом — в среднем по 25 эстонских крон за шутку. Исходя из этой цены и велись все наши расчеты.

Некоторые же мои приятели по прежним бизнес-проектам, занявшиеся потом, как и Райво, организацией переправки наркотиков, знали кое-кого из заказчиков в Финляндии, с которыми сотрудничал и Марво. Конечно, встречаясь иногда в кафе или на отдыхе, мы о своих делах друг другу ничего не рассказывали, а просто болтали о жизни, общих знакомых. О том, чем зарабатываю деньги, я, конечно, тоже никому ничего не говорил. Но поскольку характер занятий и круг интересов у нас всех был примерно одинаков, нередко эти приятели делились наблюдениями и впечатлениями — то цены на товар упали, то кто-то из общих знакомых полиции попался. Так вот, через некоторое время я услышал, что оптовые покупатели экстази в Финляндии на самом деле платят за каждую таблетку 25 финских марок, а вовсе не эстонских крон. И это была средняя и не самая высокая цена при расчетах за крупные партии товара. То есть получалось, что Марво меня с самого начала обманывал, оставляя себе больше половины заработанных нами всеми денег, поскольку эстонская крона тогда была почти в 2,5 раза дешевле, чем финская марка. При обмене валюты в банках доллар стоил около 11 эстонских крон, а финских марок — чуть больше 4.

После этого открытия я долго размышлял, как поступать дальше. Идти выяснять отношения и требовать всю свою долю было не только бессмысленно, но и опасно. Марво и Змей, как я давно для себя уяснил, — не те люди, которые, если их поймать на лжи, стали бы извиняться. Было понятно, что они с самого начала меня обманывали, пользуясь тем, что я почти ничего не знаю о ценах на наркотики и у меня нет выходов на заказчиков нашего товара. Поэтому любая моя попытка добиться справедливости была бы ими воспринята как «бунт на корабле». А в сложившейся ситуации, ставя себя на их место, я понимал, что, вероятнее всего, они предпочтут от меня просто как-нибудь избавиться. Ведь речь шла о миллионах долларов. И даже если бы я согласился забыть о том, что мне уже недоплатили, они никогда бы не смирились с перспективой потерять такие деньги в будущем, притом что возможности этого избежать у них имелись.

Все, что нужно — отлаженную технологию и оборудование, — они уже от меня получили. Я сам им это дал, да еще и научил, как с ними обращаться. Где взять сырье, они и так знали, а я, опять же по своей наивности, сам рассказал и показал, как его можно безопасно доставить в Таллин. Выходило так, что особой нужды во мне для Марво и Змея уже нет.

Конечно, я еще исправно добывал разные сопутствующие химикаты и оборудование, но заслуга эта по большому счету была не очень велика. В случае необходимости все то же они могли бы достать у российских бандитов и контрабандистов. Это было бы немного хлопотнее и дороже, но дешевле, чем делиться со мной. Так что, как я понимал, оставалось немного возможных сценариев дальнейшего развития событий после откровенного разговора с Марво о деньгах. Либо мой труп сбросят в море с привязанной чугунной батареей (хотя на этот счет могли быть и альтернативные варианты), либо в лучшем для меня случае живым сдадут полиции в придачу с парой тысяч таблеток «экстази». То, что эти таблетки, скорее всего, будут по нашим собственным стандартам бракованными, со сколами и рассыпающимися в руках, какие привезенная мной из Киева таблеточная машина выбрасывала в первые минуты после запуска, пока ее не отрегулируют, — для властей значения иметь не будет. Но у этого варианта было слабое место — ведь я мог в тюрьме заговорить и рассказать все про наши дела с Марво.

После долгих раздумий я пришел к выводу, что лучше с Марво не ссориться и вообще не давать ему повода даже заподозрить, будто я что-то узнал про его махинации, а тихо уйти из общего дела и попробовать наладить новый собственный бизнес. Заняться им удобнее всего было в России. Последний год я часто ездил туда в командировки, добывая необходимые нам реактивы, и обнаружил в Москве и вокруг нее довольно много химических предприятий. Порядки почти везде были свободные — все думали в первую очередь о том, как побыстрее и побольше заработать, налоги платить не любили и безо всяких документов за наличные готовы были продать что угодно. На многих таких заводах, как я предполагал, должно было иметься и подходящее для моих замыслов оборудование, которым можно было бы так же неофициально воспользоваться.

Делать с его помощью сам экстази я, конечно, не собирался. Организовать это было и трудно, и опасно. Во-первых, большинство людей наркотиков просто опасаются, и вряд ли можно было бы найти на химических заводах сотрудников, которые бы рискнули ввязаться в столь небезопасное дело. У кого смелости на это хватало, те и без меня им занимались. Во-вторых, у меня самого не было ни опыта в торговле таким товаром, ни нужных связей.

Зато, как я думал, где-нибудь на таком предприятии вполне можно было бы организовать производство MDP-2-P — вещества, которое служит полуфабрикатом для экстази. Само по себе оно наркотиком не является, и потому иметь с ним дело не так страшно. Этот химикат относится к разряду сильнодействующих, и за нарушение установленных государством правил обращения с ним могли лишь в худшем случае оштрафовать. К тому же о том, что он необходим для производства экстази, знали очень немногие — полицейские, да и то лишь те, кто занимается темой наркотиков, да узкий круг специалистов-химиков. Для простых людей, даже для рабочих тех же химических заводов, это просто один из множества промышленных химикатов. MDP-2-P представляет собой маслянистую почти бесцветную жидкость с очень легким, не противным запахом.